Школьные маски-шоу по-геленджикски: чему научили детей вооруженные люди

Утром 19 октября в разгар уроков в геленджикской школе №1 в классы ворвались вооруженные люди в масках (в лихие 90-е таких называли «маски-шоу») и начали палить над головами оторопевших педагогов и учеников, требуя «молчать-бояться». Стрельба раздавалась и с улицы: стреляли перед зданием школы. один из учеников, умудрившийся не лишиться дара речи от ужаса, успел написать родителям о захвате школы. Те ринулись к правоохранителям — и узнали, что это … учения Росгвардии и городской антитеррористической комиссии, санкционированные городскими властями. С тех пор бои местного значения, иногда без правил,  нон-стоп идут в городских пабликах и кабинетах, настолько разделились мнения местных жителей о происшедшем. Мы выслушали их по обе стороны баррикад.

Школа №1 Геленджика фото: Соцсети

Выйдя из оцепенения, педсостав первой школы вспомнил, что за 30 минут до происшествия их предупреждали — но не о вооруженном налете, а об эвакуации.

— Сказали, что крымские школы на следующий день после взрыва на мосту уже вынужденно потренировались, некоторые полностью эвакуировались два раза в день два дня подряд, — делится одна из учительниц. — А наши, мол, не тренированные, а случиться может всякое. Но эвакуация — это экстренный выход из здания, а не вооруженные дядьки, от вида которых заиками могут остаться не только дети, но и взрослые!

Несмотря на массированную паническую атаку среди учителей, учеников и родителей всего учебного заведения, власти Геленджика уверены, что лучшая тренировка — ситуация, максимально приближенная к боевой. В управлении образования Геленджика на вопрос родителей, кто ответит за нарушающее его гомеостаз»>стресс, которому подвергли их детей, ответили, что «всё должно было быть спонтанно, чтобы дети научились себя вести в таких ситуациях. Или вы хотите, чтобы вашего ребёнка застрелили?».

— Наш мэр — настоящий мужик, а не крючкотвор какой-нибудь: молодой, крепкий, сам прошел чеченскую войну, — рассказывают горожане, ищущие оправдания «жесткачу» (в основном это мужчины, но не папы детей, испытавших «обстановку, приближенную к боевой» на себе). — сейчас время сложное, нюни некогда распускать, и дети, и те, кто за них отвечает, должны уметь оперативно реагировать на опасность, защищать и защищаться. Это все было для укрепления их же обороноспособности. А они в штаны наложили. 

Судя по тому, что местное ТВ крутило видео этой вооруженной «эвакуации»,  пока скандал вокруг нее сам не принял «боевую форму», ее организаторы и впрямь искренне верили, что это удачная идея и полезная «педагогическая акция». Но родители тех, кто во время «маски-шоу» сидел за партами, так не считают. Мэрию бомбардируют вопросами, ответов на которые, кроме «ну пронесло же!», у администрации нет. А если бы кто-то из учеников от страха выпрыгнул со второго этажа? А если у моего ребенка хроническое социально полезной деятельности»>заболевание и на фоне ужаса случился бы приступ — астмы или эпилепсии?  А если у испытанного детьми стресса будут отдаленные последствия, которые «выстрелят» позже — к примеру, в переходном возрасте? Кто во всех этих случаях возьмет на себя снятие или устранение симптомов и проявлений того или иного заболевания»>лечение школьника — организаторы «маски-шоу»?!

Родители из первой школы делятся в пабликах, что на их вопрос, кто санкционировал данное «учение» несовершеннолетних без предупреждения их родителей, в городской администрации просто бросили трубку. Мэру пишут и по электронной почте, апеллируя к тому, что он и сам папа: «Ответьте, как отец: по-вашему, это нормально, что мой ребёнок сегодня рыдал, глядя, как мужчина в маске стреляет в потолок над головой учительницы?». Родители из других геленджикских школ, правда, уверяют, что мэр тут не причем, так в школах их детей аналогичные «учения» прошли без шока: «В 6-й школе учения прошли нормально, доходчиво всё объяснили, что делать, дочка мне всё пересказала, чему научили, всё запомнила, с автоматами никого не было, психика не пострадала».

Мамы и папы учеников первой школы в осуждении такого способа «укрепления обороноспособности» их отпрысков хотя и солидарны, но суть реакции колеблется от эмоционально-мстительной («Это самый настоящий терроризм, направленный против женщин и детей») до прагматичной: «Надо не охать-ахать, а бомбардировать прокуратуру заявлениями в правомерности действий властей. Нанимать юристов и готовить иски об ущербе как моральном, так и физическом, в любом случае детской <span class="wp-tooltip" title="психика — Субъективный внутренний мир человека нанесен вред. А уж если у кого-то из детей в анамнезе хронические работоспособности»>заболевания, размер компенсации вырастает на глазах».

Интересуемся мнением дефектолога (коррекционный педагог, занимающийся с детьми, имеющими особенности развития).

— По большому счету самой большой бедой в этом мне видится именно непоследовательность, — комментирует Марина Горячева. — Образно говоря, дети древней Спарты с колыбели воспитывались в спартанских условиях. Дети Израиля с пеленок знают, что и девочки, и мальчики в 18 лет пойдут в армию, и видят своих старших братьев и сестер с автоматами наперевес. А у нас еще несколько лет тому назад была абсолютно западная калька «заботы о оппосредованный/оппосредующий взаимодействие человека с внешним миром»>психике ребенка», в общем-то имеющая мало общего с нашими исконными традициями укрепления духа. У последнего поколения советских старшеклассников обязательным уроком было НВП — начальная военная подготовка. А те, кто сидит за партами сейчас, а также их родители, помнят только то, что учительницу выгнали с работы за фото в соцсетях в спортивном купальнике во время соревнований по моржеванию! И что на слишком строгих родителей можно настучать в органы опеки. То есть, наших детей, равно как и их родителей, больше готовили к принятию родителя №1 и родителя №2, а также «лиц неопределенного пола», а не к дядькам с автоматами. Но при этом в некоторых российских регионах дети слышат уже не холостые, а настоящие выстрелы — это реальность и к ней надо быть готовыми. другой вопрос, что на предмет хронических заболеваний, способных  обостриться на фоне испуга, родители и школьные медики действительно должны были быть опрошены. Ученикам со слабым здоровьем на этот день должны были дать отвод — как, к примеру, от уроков физкультуры при болезни. Не говоря уж о том, что педсостав должен был получить четкие инструкции, как действовать в случае неожиданной  реакции их подопечных. Если вдруг кому-то и впрямь стало плохо или ребенок попытался спастись опасным для его жизни и здоровья способом — скажем, через окно.

Источник