За какие идеалы сражается Россия

В 1928 году Алексей Толстой написал необычную для него повесть «Гадюка». Это было короткое и жесткое произведение и, что очень важно, актуальное, как стенгазета. В ней рассказывалось о том, как перекованная новой властью купеческая дочка Ольга Зотова, ветеран Гражданской войны, возвращается домой и понимает, что не может принять новую жизнь. Идеалы, за которые она сражалась, за которые погибали ее друзья, противоречат установкам нэпмановского общества. Не выдержав, Ольга убивает одну из представительниц противной ей идеологии.

фото: pixabay.com

Читателям повести не надо было объяснять причины конфликта, для них они были понятны и близки.

После Великой Отечественной войны таких болезненных противоречий не возникало — и на фронте, и в тылу подавляющее большинство советских людей знали, за что они воюют.

Но в 1964 году, когда делалась экранизация повести «Гадюка» (фильм вышел на экраны в 1965 году), для демонстрации «морали» в повествование потребовалось ввести дополнительного, сквозного героя — поэта Афанасия Бабича. Он нужен только для того, чтобы в конце фильма сказать одну, главную для режиссера фразу: «Если бы в девятнадцатом сказали мне идти под деникинские пулеметы за лозунг: «Снижайте цены на трикотаж», тут же бы этого лозунгщика пришил! Пикнуть бы не дал!»

Кроме того, главная героиня, блестяще сыгранная Нинель Мышковой, фактически объясняет причину своей трагедии: «Мне очень грустно, я одна!»

Интересна история появления повести и фильма. Почему Толстой, чуткий художник, великолепно понимающий складывающуюся конъюнктуру, решил на тему столь болезненного раскола общества высказаться именно в 1928 году? И не случайно ли экранизация повести стала нужна именно в 1964 году? Чем отмечены эти даты?

А ведь это же финалы двух советских либеральных периодов — нэпа и «оттепели»! Буквально последние годы — как бы похмелье, вызванное этими важными этапами нашей истории.

Что-то вроде 2022 года, когда закончились «длинные 90-е годы», включающие в себя и перестройку. Ждем, какое отражение в искусстве они получат.

На днях некая вальяжная чиновница указала мне на необходимость удалить из рукописи книги эпиграф из стихотворения Мандельштама. Это мелочи, мы с Осипом Эмильевичем это переживем. Но другие такие же представители <span class="wp-tooltip" title="социальное взаимодействие отношение между индивидами или группами отличительной чертой которого является возможность одного индивида или группы оказывать влияние на другого индивида или труппу изменяя их поведение в соответ предержащих ранее выбросили из школьной программы книги «Как закалялась сталь», «Повесть о настоящем человеке», «Молодую гвардию», заменив их на «Архипелаг ГУЛАГ». В результате нынешние Дани Милохины (между прочим, символ современной молодежи с подачи Сбербанка) не знают, зачем жертвовали собой Гастелло, Матросов, Талалихин… Они про них даже не слышали…

Но нечего на молодежь пенять, коль мы сами виноваты в таких результатах. Вспоминается песня на слова Александра Величанского: «Я леплю из пластилина / Пластилин нежней, чем глина / Я леплю из пластилина / Кукол, клоунов, собак. / Если кукла выйдет плохо, / Назову ее Дуреха, / Если клоун выйдет плохо, / Назову его Дурак».

На что умные братья делают сестре справедливое замечанье: «Разве кукла виновата, / Разве клоун виноват? Ты их лепишь грубовато, / Ты их любишь маловато, / Ты сама и виновата, / А никто не виноват».

В песне все заканчивается оптимистично: «Я леплю из пластилина, / Приговариваю так: / Если кукла выйдет плохо, / Назову ее Бедняжка, / Если клоун выйдет плохо, / Назову его Бедняк».

Так что теперь надо научиться лепить хорошо, а в начале понять, что этим надо наконец заняться.

Гражданская война, о которой мы говорили, в рамках которой привыкаем жить сегодня — это борьба смыслов или, как говорит Сергей Кургинян, борьба за будущее. Еще недавно у нас был очень популярен англосаксонский критерий оценки успешности. Он выражался в простом вопросе: «Если ты такой умный, почему не богатый?»

На таких лозунгах воспитывалась молодежь из Верхнего Ларса — они жертвы деяний старших товарищей, да и всего нашего общества.

Я занимаюсь современной экономической историей уже 30 лет и убедился, что люди не только по-разному стареют, но и по-разному беднеют, вернее, разоряются. Поэтому особенно неприятно смотреть на жертв кессонной болезни — всплытие некоторых бизнесменов да и политиков было слишком быстрым, и переход от перестроечных интеллигентов или даже студентов в протоолигархи занял буквально месяцы. И вот таких выдвиженцев при потере даже не последних денег корежит, как при обряде изгнания из человека бесов.

И им не помогает никакой риск-Менеджмент, на который они тратили миллионы и отнюдь не рублей, они не вняли предупреждениям, не включенным в книги типа «Экономикс»: «Замучаетесь пыль глотать, спасая свои активы на Западе». Поражает наивность наших бизнесменов. Взять хотя бы последние события, произошедшие с далеко не глупыми Михаилом Фридманом и Натальей Синдеевой…

Впрочем… лет десять лет назад, когда я читал воспоминания Олега Тинькова, меня не оставляли сомнения: неужели автор, столь успешный человек, скажем так, не очень умный. Я отгонял эту навязчивую мысль, убеждая себя, что он не заслуживает такой оценки, по крайней мере от меня. И вдруг в середине книги натыкаюсь на такой пассаж: «Абрамович произвел на меня очень неплохое впечатление. Хотя сказать, что он умный и эрудированный, нельзя. Поговорка «Молчи — за умного сойдешь» — про него». Как говорится, без комментариев… После этого я успокоился — между мной и Тиньковым, пожалуй, такое же финансовое расстояние, как между Тиньковым и Абрамовичем. И если можно ему…

Причем это касается не только отечественных бизнесменов, посмотрите на наших соседей. На Украине долгое время самым «эффективным» секретным мирным оружием был «летающий вареник». Вспомните актуальную в эти дни «Ночь перед Рождеством» Николая Васильевича Гоголя: «Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать».

И в том, что они летали, вновь виноваты мы сами!

Как я уже писал в одной из предыдущих статей, нам дали очередной, возможно, последний шанс одуматься. Как гласит известная притча: если варить лягушку на медленном огне, она даже не заметит, как сварится. Но вот наш повар, к Счастью, оказался нетерпеливым, и когда все шло, казалось бы, по плану, он плеснул в котел для ускорения процесса кипятка. И подлежащие съедению земноводные наконец поняли, что они не на Ибице, а как раз наоборот — их варят! И задвигали лапками. И теперь удастся ли нам выбраться из этого котла, зависит только от нас самих.

И понятен сумбур в наших движениях, части тела, после 35-летней обработки действуют плохо. А многие соседи просятся обратно в котел, ведь там было так хорошо.

Наша симфония пишется тяжело — пока получается сумбур вместо музыки. Но что мы могли ожидать, когда музыканты на сцене все те же. Каждая группа инструментов играет свое: струнные смычковые — что-то классическое, деревянные духовые — пытаются играть шансон, медные духовые — любят и исполняют джаз, ну и ударные — сплошные рокеры. Сквозь них ходят коробейники и предлагают независимым исполнителям китайские товары. В зале публика сидит за столиками, ужинает и дает лабухам заказы, протягивая пятитысячные купюры.

И мы вынуждены ждать, когда дирижер выйдет на подиум и взмахнет палочкой.

А пока хотелось бы вспомнить еще одно, мне кажется, самое знаменитое антилиберальное произведение — «Бесы» Достоевского. Зря на него обижались коммунисты. Прочитайте его снова, и сегодня вы увидите, что старший Верховенский — это вылитый Боррель, а младший — Бербок или фон дер Ляйен.

А еще в романе есть герой, выполняющий роль шута, — почтовый чиновник Лямшин. Музицируя на одной из встреч, он начинает играть с грозных звуков «Марсельезы». Далее процитирую Федора Михайловича: «Но вдруг, вместе с мастерски варьированными тактами гимна, где-то сбоку, внизу, в уголку, но очень близко, послышались гаденькие звуки «Mein lieber Augustin». «Марсельеза» не замечает их, «Марсельеза» на высшей точке упоения своим величием; но «Augustin» укрепляется, «Augustin» все нахальнее, и вот такты «Augustin» как-то неожиданно начинают совпадать с тактами «Марсельезы».

И этот Лямшин далеко небезобиден, эту народную австрийскую песенку вскоре будут петь в пивных нацисты, а после этого оккупанты играть на губных гармошках в наших оставленных городах.

И еще в качестве объяснения. В 1936 году в газете «Правда» вышла статья «Сумбур вместо музыки». Она была направлена против Дмитрия Шостаковича. Гаденькая статья, как и положено, когда это стало можно, молва авторство приписала главнейшему. А действительным автором был советский лямшин — одиозный киевлянин литературовед Давид Заславский. Кроме того, он успел приложить руку к шельмованию Мандельштама и Пастернака.

Как хочется услышать настоящую музыку.

Источник