Избавление от КГБ: каким был Вадим Бакатин

«Избавление от КГБ» — так назвал свою книгу-мемуары последний председатель Комитета госбезопасности СССР Вадим Викторович Бакатин. Мне могут попенять, что не сотруднику МВД (хотя и с 32-летним стажем) судить и рядить об организации, которую принято было называть щитом и мечом родины. Но скажем так, что я с 18 лет мог, поступив на службу в Военную коллегию Верховного суда СССР, наблюдать за сторон деятель органов госбезопасности и потом КГБ. Да и далее по службе в МВД приходилось постоянно чувствовать навязчивое и бдительное око братьев-чекистов, которых мы называли «соседями».

фото: ru.wikipedia.org

Не стоит подвергать сомнению ту пользу в плане безопасности СССР, которую приносили подразделения, связанные с внешней разведкой, изобличением и поимкой иностранных разведчиков и их пособников и т.п., и, конечно, деятельность пограничников. Заметим принципиально важное, состоящее в том, что избавление от КГБ как задача стало возможным только в неразрывной связи с избавлением от КПСС и вообще коммунистической идеологии, что, собственно, и происходило с конца 80-х годов прошлого века и не закончилось по сей день. Если я буду плохо отзываться о работе КГБ–ФСБ, то это не ментовская месть чекистам, а просто суть негативной стороны организации работы одной из силовых спецслужб. У меня по жизни и службе не было серьезных конфликтов со спецслужбами. В 1988 году мне, подполковнику милиции, с разрешения могучего Ф.Д.Бобкова даже выдали пропуск на посещение всех мероприятий, посвященных 1000-летию крещения Руси. А где был в это время бывший первый секретарь Кемеровского обкома КПСС В.В.Бакатин? Он в октябре 1988 г. стал министром внутренних дел СССР, сменив А.В.Власова. До Власова милиция пережила целое нашествие чекистов в руководство МВД СССР во главе с экс-председателем КГБ УССР Федорчуком. Они были присланы Андроповым, чтобы уничтожить все доброе, что сделал для милиции Н.А.Щелоков. Уничтожить все не удалось, но серьезный ущерб, материальный и моральный, был нанесен. например, уволили по разным придиркам около 70 тыс. офицеров старшего и среднего оперативных звеньев, и прежде всего из уголовного розыска и БХСС. Министр А.В.Власов оставил о себе добрую память, так как прекратил погромы в системе МВД, собрал что-то порушенное, вернул в органы необоснованно уволенных, избавил от засилья чекистов в руководстве. Но горбачевской команде «перестроечников» Власов показался не слишком инициативным в ослаблении и разрушении коммунистической системы, и появился строитель по профессии Бакатин. Годы его руководства пришлись на период явного ослабления господства коммунистической идеологии, осторожных попыток взять догматы религии «напрокат», отвлечь внимание людей борьбой с пьянством. К нам в Академию МВД зачастили разного уровня замполиты с предложениями записываться в какие-то нелепые общества трезвости и писать доносы на своих коллег, которые критикуют перестройку. В 1988 году отмечалось 70 лет создания советской милиции, и нас, тридцать старших офицеров, повезли от Ленинграда до Москвы читать лекции. Проезжая г. Городню (Тверская обл.), я предложил офицерам остановиться у городского собора на берегу Волги, где служил мой знакомый протоиерей Алексий Злобин. Остановились, зашли к вечерней службе. Все мы — тогда члены КПСС — купили свечки, поставили за здравие и за упокой, перекрестились. Сопровождавшего нас замполита академии мы попросили снять в храме фуражечку. Он пришел в бешенство и вышел из храма, но по приезде напакостить нам не смог — явное богоборчество теряло былую силу, и русские офицеры возвращали себе генетически сохраненные обычаи духовной культуры.

Летом 1990 г. мне позвонил знакомый офицер нашего центрального аппарата МВД и предложил поучаствовать в конкурсе на замещение должности начальника юротдела Моссовета у Г.Х.Попова, которому меня уже отрекомендовали. Этот факт тоже был весьма показателен для времени наступления «лихих девяностых». В конкурсной комиссии было три депутата Моссовета, председатель из нашей Академии МВД Ю.П.Седых-Бондаренко, еще какой-то армейский полковник. Мои документы их устроили, но они потребовали, чтобы я прямо при них порвал свой партбилет. Я отказался, объяснив, что коммунистические идеи меня давно не интересуют, но благодаря членству в КПСС у меня не было преград в моей скромной карьере: аспирантура, диссертация, монографии, специальные звания в МВД и т.п. Армейский назвал меня трусом и почему-то агентом КГБ, достал свой партбилет и порвал с вопросом ко мне: «Что вы на это скажете?» Я ответил, что он дешевый пижон, т.к. по идейным убеждениям партбилет надо было бы порвать лет 10–15 назад и угодить в число больных вялотекущей шизофренией (такие выраженное в принятой медицинской терминологии»>диагнозы ставились диссидентам). Меня, конечно, не приняли, но мой коллега отвел меня прямо к Г.Х.Попову, который лишь посмеялся и дал мне уже готовое письмо к министру Бакатину с просьбой откомандировать меня из академии в Моссовет.

Это сейчас доценту академии до министра как до луны. Тогда был разгул демократии, и нас с удостоверениями Моссовета и мэрии свободно допускали даже до Б.Н.Ельцина. Наш разговор с Бакатиным поначалу не складывался, но потом, после перехода от общих тем к проблемам милиции, все наладилось, и мы проговорили более двух часов. Бакатин мне пожаловался, что ему его заместители и начальники главков не помогают: «Я их спрашиваю, что надо делать, а они мне: «Как прикажете, товарищ министр». Идею прикомандирования офицеров МВД к органам власти субъектов РФ он поддержал, т.к. кто-то должен был обеспечивать связь гражданской власти и органов правопорядка. Он тут же дал поручение подготовить по этому вопросу соответствующий приказ. В общем, мы расстались на «положительной волне». С его легкой руки я в качестве прикомандированного от МВД прослужил потом в разных госструктурах до 2010 г. Моя должность по линии МВД называлась несколько нелепо: «помощник по организованной преступности», и мои доброжелатели за глаза называли меня помощником по организации преступности.

Но «лихие девяностые» только набирали обороны, в воздухе пахло грозой борьбы партийных боссов старой формации с либералами, и 1 декабря 1990 г. Бакатин перестал быть моим министром. пришел кадровый чекист Б.К.Пуго. Бедная советская милиция вздрогнула: неужели пришел Федорчук №2? Но нет, слава богу, пришел не западенский украинец (что это за типажи, мы наблюдаем сейчас во время спецоперации на Украине), а человек с явным преобладанием интеллигентности. Я с Пуго пересекся поневоле в июле 1991 г., работая уже у Лужкова. Меня поразили пустынные коридоры и кабинеты министерства и одинокий офицер в приемной министра, который даже отдал мне честь (хотя мы были в равных званиях — полковники). Мне запомнилась внешность Пуго: высокий открытый лоб, приятная улыбка и, главное, необыкновенно синие глаза. Из членов ГКЧП мне более всех было жалко именно его. Мне рассказали о нем два человека: генерал—лейтенант И.В.Астапкин (глава кадров МВД СССР) и митрополит Питирим (Нечаев). Первый рассказал, что после неудачи ГКЧП Пуго собрал в МВД всех членов коллегии МВД и сказал: «Я своим участием в ГКЧП вас всех сильно подвел. Вы меня простите». (Конечно, все руководство тогдашнего МВД отправили в отставку.) Согласитесь, на подобное извинение способен только человек—Личность. С митрополитом Питиримом Б.К.Пуго проговорил всю ночь перед днем своей смерти. О чем — это тайна исповеди. Потом он якобы застрелился или ему помогли. слишком много после развала СССР было таинственных самоубийств, обстоятельства которых были расследованы весьма небрежно.

С В.В.Бакатиным судьба меня вновь свела осенью 1991 года. Он уже с августа возглавлял реформируемый КГБ. Бакатин позвонил мне по кремлевке в мэрию и попросил срочно прибыть к нему для разговора. Там я получил неожиданное предложение быстро перейти из МВД и мэрии на работу в КГБ–ФСБ. Это было не все. Вадим Викторович сказал, что уничтожает все материалы 5-го главка, собранные в том числе на сотрудников МВД. Мне вручили довольно пухлую папку обо мне с 1980 по 1991 гг. Читая написанное, я сразу вспомнил Военную коллегию, где я читал «труды» сотрудников СМЕРШ, сочинявших уголовные дела и отправлявших людей на расстрел, на зону или в штрафбаты. например, у меня никогда не было любовницы-англичанки; я никогда не встречался с отцом А.Менем, к которому якобы меня приставила израильская служба «Моссад», и т.п. И все было за подписью майоров и полковников.

Я предупредил Бакатина, что моего отца уволили из центрального аппарата госбезопасности (разведка) по неполному служебному соответствию в 1951 г. за то, что не подписал постановление об аресте своего агента, которого отец не считал изменником. Но меня успокоили, что уже материалы подняли и проверили, и мой отец был прав. Еще одна просьба Бакатина была простой, но необычной: хотел бы переговорить и посоветоваться со св. патриархом Алексием II о полном снятии опеки КГБ над РПЦ. Следующим днем мы посетили резиденцию в Чистом переулке. Проговорили более двух часов, и по большей части просто о роли религии в России и в мире и о семье Бакатина, в доме которого всегда были иконы и верующие женщины. Вмешательство КГБ в кадровые и иные вопросы РПЦ (заодно и всех иных традиционных конфессий в России) было прекращено, соответствующие подразделения КГБ ликвидированы.

Мой переход к Бакатину мы с Лужковым умышленно затягивали после появления информации, что якобы Бакатин сдал американцам информацию о закладках прослушки в строящемся новом здании американского посольства в Москве. Бакатин позже в своей книге и интервью приводил документы, говорящие о его непричастности к тому решению, которое принял Горбачев, что, вероятнее всего, и было, но клеймо того предательства (пострадала наша агентура за рубежом) прилепилось к Бакатину. Когда к октябрю 1991 г. все вопросы моего перехода были решены, мне позвонил Бакатин и сказал: «Оставайся у Лужкова, меня здесь скоро не будет, а тебя потом просто сожрут». Ельцин уволил Бакатина 24.12.1991 г. Предложил поехать послом в США, но Бакатин отказался и правильно сделал: невозможно быть в обойме двух президентов, которые уничтожили вторую российскую империю под названием СССР.

Бакатин позвонил мне и заехал в мэрию весной 1992 г. Попросил помочь оформить помещение для Кемеровского землячества, которое он возглавлял. адрес мы быстро проверили, помещение было в числе продаваемых. быстро подготовили распоряжение Лужкова, и я к нему пошел. Но Лужков разразился в адрес Бакатина полуцензурной бранью. Пришлось мне пойти к первому заму Лужкова — Б.В.Никольскому, который хорошо знал Бакатина, и распоряжение подписал. больше мы с В.В.Бакатиным не виделись и не слышались.

Источник