Мобилизованный приморец заявил о воюющих «под чем-то» украинских наемниках

В преддверии Нового года волонтеры Общероссийского народного фронта из Иваново доставили адресные посылки мобилизованным военнослужащим из Магадана, Приморского края и Якутии. Корреспондент «МК» приняла участия в гуманитарной миссии.

фото: Лина Корсак

Дорога из Донецка до Запорожской области, куда последний раз мне приходилось ездить в июле, изменилась разве что пейзажем. Вместо зелени — черно-коричневая земля с одиноко торчащими голыми кустами.

Военной техники на дорогах хоть и стало значительно меньше, но это совершенно никак не отразилось на качестве дорожного полотна. Ямы и выбоины никуда не делись.  

На блокпостах военные с суровыми лицами внимательно вчитываются в документы, неспешно возвращают, окидывая взглядом салон машины, и желают хорошей дороги. Совершенно без эмоций. Летом они были более улыбчивыми, отмечаю про себя.

Хотя оно и понятно. С лета прошло уже полгода, да и зима на дворе. Веселого мало. Зима здесь совсем не такая, как в Москве. Местные говорят, что снег выпадал один раз. Да и как выпадал – чуть припорошил и растаял. Но, несмотря на плюсовую температуру и несколько слоев одежды, согреться на улице не получается.

Едем долго. По таким дорогам сильно не разгонишься. Читаю знакомые указатели «Волноваха», «Еленовка». Параллельно в голове всплывают картинки прошлых поездок в эти места.

Спустя пару часов сворачиваем на проселочную дорогу. Это финальные семнадцать километров до точки назначения. Финальные, но самые долгие. Гражданские машины сюда почти не ездят, дорога полностью разбита и похожа на одно большое грязевое месиво.

— Парни, где у вас тут магаданцы стоят? — из окна микроавтобуса интересуемся у проходящих мимо людей в форме.

— Направо, до бэтээра, там спросите, — кричит один из них.

Наконец-то, добрались. До линии фронта 15 километров, а тихо так, будто в глубоком тылу. Уже на месте от бойцов узнаю, что по деревне ВСУ бьют не часто. Все потому, что ближе к линии боевого соприкосновения стоит наша артиллерия.

— Если они начнут стрелять, то пойдет «ответка», — поясняют военные. — Вот и побаиваются. От нечего делать огонь открывать не рискуют.

Но это совершенно не значит, что можно расслабиться. Мобилизованные рассказывают, что мелкие мобильные группы ВСУ, так называемые «кочующие минометы», регулярно пытаются обстреливать деревеньку. А потому местные жители, которые не стали покидать родные дома, на улице без особой нужды не  показываются.

Разгрузили коробки быстро, все, кто был свободен, охотно пришли помогать. Хоть посылки и адресные, в этих условиях, как говорят сами бойцы, у них все общее, все ведь в одинаковом положении.

Пока отдыхали, разговорились с одним из бойцов. «Бабахе» (его позывной) тридцать пять, родом из Приморского края. За спиной пять лет службы: два года «срочки» и три по контракту. Был старшим стрелком-водителем. говорит, за повесткой пришел сам 26 сентября, а уже 23 октября прибыл в зону проведения специальной военной операции.

— Военкомат бы меня при всем желании не нашел, — поясняет собеседник. — Поэтому решил приехать сам. Я еще полчаса выпрашивал, чтобы выписали повестку, так как военного билета у меня с собой тогда не было. Удалось убедить, повестку дали.

— Как родные восприняли?

— Ну как, — вздыхает военный. — жена в истерике. сейчас проще уже. Все, конечно, переживают, но держатся.

За прошедшее время военнослужащий успел послужить в составе взвода связи, потом перевелся в минометное подразделение.

— Даже со 120-миллиметрового миномета довелось пострелять на тренировках, — не без удовольствия делится он.

Уже в зоне СВО попросился в штурмовую роту.

— Откуда такое желание?

— Даже не знаю, — пожимает плечами. — У меня дед воевал в Великую Отечественную. Старший брат Чечню прошел, первую и вторую. сидеть в тылу не мое — это точно.

«Бабаха» рассказывает, что сейчас на этом участке фронта им противостоят наемники.

— А как поняли, что это именно они?

— Мы их на передке материли так, что человек, понимающий язык, точно ответил бы, — смеется военный. — Да и по обрывкам речи слышно, что не украинцы.

По словам военного, уже здесь они поняли: разговоры о том, что воюет неприятель «под чем-то» — не вымысел.

— Прут до талого (до последнего. – «МК»), ни страха, ни инстинкта самосохранения у них нет. Как зомби.

А вот обычные «вэсэушники», по мнению собеседника, не сильно рвутся в бой. Заметна в их рядах паника и неразбериха.

— Оно и понятно — кому охота погибать.

Боец вспомнил недавний случай. Как-то ночью, находясь на боевом дежурстве, ему довелось перекинуться парой слов с украинским солдатом. Держали друг друга на мушке несколько часов.

— Между нами было метров семьдесят, не больше, — рассказывает «Бабаха». — Я спросил у него: «Будешь стрелять?» Он ответил, что если я выстрелю, то тогда и он откроет огонь. Но я понимал, что позади меня наше подразделение. Если поднять шум, то парней накроют. Он, видимо, тоже не стремился умереть в эту ночь. Так и разошлись.

— Что думаете о прогнозируемом на январь-февраль наступлении?

— Я простой солдат и не знаю, как оно в целом в нашей армии. Что там у противника — тем более. Но за свое подразделение могу точно сказать, что морально мы все готовы. А это самое главное. Если кому-то нужна ротация, не может человек идти в атаку, его без вопросов поменяют. В тылу хватает тех, кто хочет на передок.

— Боевые якуты, они знаете как бьются, — смеется курящий военный.

— Это не шутка, — замечая улыбку на моем лице, серьезно произносит «Бабаха». — Мы с одним парнем из Якутии раненых выносили, так я только потом узнал, что у него самого пальцы на руке оторваны были. А он еще нас потом прикрывал, когда отходили. сейчас в госпитале, пишет, что хочет вернуться, как подлечат. Чем не герой?

— Что лично вам помогает держаться?

— Все мои боевые товарищи, — указывает в сторону столпившихся над коробками бойцов «Бабаха». — Поддерживаем друг друга. Ребята молодцы, такие весельчаки есть, нас минами кроют, а они анекдоты рассказывают. Когда все смеются, то уже и не страшно.

Источник