Выяснилось, как будет отбывать 24 года экс-министр Бишимбаев, замучивший жену

Уголовное дело бывшего министра национальной экономики Казахстана Куандыка Бишимбаева (напомним, за убийство жены он был приговорен к 24 годам лишения свободы) привлекло всеобщее внимание к юридической системе нашего южного соседа.   Несмотря на общее прошлое, отличия правовых систем России и Казахстана существенные.   При этом многое  неплохо было бы и нам взять на вооружение.   

Как судят и как «сидят» в Казахстане?  Об этом — беседа с криминологом Данилом СЕРГЕЕВЫМ. 

фото: Соцсети

— Данил, система исполнения наказаний в Казахстане организована по другому, чем в России?

— Да. классификация исправительных учреждений не совпадает с российской. Существующая система вместо старой советской введена в РК в 2015 г. и напоминает американскую, где учреждения делятся по видам безопасности.

Всего в РК 79 учреждений УИС, из них 27 средней безопасности (аналог наших ИК общего режима), 16 — минимальной безопасности  (напоминают российские колонии-поселения) и 13 — максимальной безопасности (аналог наших ИК строгого режима), 1  полной безопасности (как российская тюрьма). Есть там 1 заведение чрезвычайной безопасности для отбывающих пожизненное лишение свободы. 

— А есть у них необычные тюрьмы?

— Учреждения смешанной безопасности. Это мог бы быть аналог нашего проекта «гибридных» колоний, сегодня в России их пока нет.

— Где будет отбывать наказание Бишимбаев?

— В учреждении максимальной безопасности. Кстати, с 2023 года сюда направляются  лица с особо опасным рецидивом. 

Я был в их учреждении под названием «Черный беркут». Оно «тезка»  колонии для пожизненно осужденных, которая до недавнего времени была в России (в Свердловской области).   

На сегодня казахский «Черный беркут» — самое суровое подобное учреждение в этой стране и единственная колония для отбывающих пожизненное лишение свободы.  Что она из себя представляет? На самом деле это типичная советская колония с камерным размещением. Очень похожа на наши старые  колонии ПЖ. Что-то там ремонтируется, но в целом это учреждение застряло в прошлом.  Чего не скажешь обо всех остальных тюрьмах Казахстана.  власти этой страны  очень много вложили в развитие инфраструктуры пенитенциарной системы. И их тюрьмы сегодня отличаются визуально даже по самой стилистике. Напоминают американские или европейские. 

— К какому ведомству принадлежат тюрьмы в Казахстане? 

— Комитет уголовно-исполнительной системы (так он называется) находится в ведении МВД РК. И тут они  отстали от нас. Напомню,  в России УИС с конца 1990-х передана в Минюст.  

— А в чем обогнали?

— например, закон</span о пробации там появился в 2016 году (а стал действовать в 2017-м).

Казахстанское Право очень интересное и объективно заслуживает внимания. У них началась серьезная реформа уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального законодательства в начале десятых годов. Они, например, разделили нарушения закона  на проступки и собственно преступления.  Что мне у них нравится особенно —   такие серьезные документы  обсуждаются с привлечением иностранных специалистов. Я был в группе таких экспертов-иностранцев, которые участвовали в обсуждении уголовного и уголовно-исполнительного кодекса. Нас собирали  на коллегию во главе с первым заместителем Генерального прокурора Казахстана Иоганном Меркелем (легендарная Личность для казахстанской правовой системы, но он уже в отставке).   Эти вопросы курировала Генеральная прокуратура совместно с Верховным судом и Министерством юстиции. Очень многие вопросы в Казахстане решены современнее, чем у нас. Мы это увидели по примеру суда над Бешенбаевым. Есть те моменты, по которым мы можем спорить, но есть моменты, которые очевидно заслуживают внимания. 

— А преступность у них ниже, чем у нас?

— В целом, да. И количество лиц, которые находятся в местах лишения свободы, даже при пересчете на душу населения, тоже ниже. По состоянию на 16 февраля 2024 г. в Казахстане отбывают лишение свободы 29 тысяч мужчин, 2 тысячи женщин, а также 52 несовершеннолетних. Вдумайтесь, всего 52 подростка на всю страну. В России  же их гораздо больше. 

Но у них есть то, что  можно считать  недостатком. например, в России женщины отбывают наказание только в колониях-поселениях и исправительных колониях общего режима. А в Казахстане  женщины  могут сидеть в учреждениях максимальной безопасности (но пожизненный срок им не дают). 

— В этой стране давно не казнят?

— С 2004 года в Казахстане был введен мораторий на смертную казнь.  А в сентябре 2020 года   она была  официально отменена и исключена из всех законов. 

О «казахском феномене» — низком уровне преступности – и его причинах мы также пообщались с членом правления Палаты профессиональных юридических консультантов (Казахстан, Алма-Ата),  кандидатом юридических наук Дмитрием  БРАТУСЕМ. 

— Почему в Казахстане невысокий уровень преступности?

— По официальным статистическим данным, преступность в Казахстане снижается, в этом году ее уровень примерно на 8% ниже, чем в прошлом. Казахстан занимает 75-е место из 146 позиций в международном рейтинге стран по уровню преступности. Насколько можно доверять этой статистике – другой вопрос. например, такой факт: в Казахстане женщины, как правило, официально не заявляют о бытовом насилии. Подобные вопросы решаются в кругу родственников. 

Важно еще понимать, с какой юрисдикцией мы сравниваем. Если сравниваем с Россией, то предлагаю учитывать количество населения России (около 160 млн человек) и Казахстана (около 20 млн человек). Хотя территория у Казахстана тоже немаленькая. Пропорция имеет <span class="wp-tooltip" title="Обобщенная форма отражения индивидом общественно-исторического опыта Запечатлено в схемах действий понятиях социальных ролях нормах и ценностях Система значений индивида обусловливает управление процессами его деятельности".

Если рассуждать о глубинных причинах… Эпизод для примера: однополосный проезд, одна машина въезжает на паркинг, другая выезжает – и не могут разъехаться, никто не хочет уступать. Я стою за тем, кто пытается выехать. Опаздываю. Как могу паркуюсь, поочередно подхожу к обоим, уговариваю. Оба заулыбались после моей фразы: «Нам “казахам” вас не понять». Разъехались. После нескольких десятков лет жизни в Казахстане привыкнуть к высокому уровню агрессии (пять лет живу и работаю в России) сложно, если вообще возможно.

Можно рассуждать, почему так происходит. Конечно, разный менталитет. На Восточном базаре – торг, а на Славянском – кулачный бой (смеется). Но есть и другие причины… Часто ловлю себя на мысли, что в России в деловом обиходе чувствую себя не субъектом, а объектом. Навязчивая реклама, шквал посторонних звонков на мобильный телефон с самыми разными предложениями (при том что персональные данные вроде как охраняются), постоянные предложения включиться в какие-то схемы, скидки и т.д. Наверное, подобные тенденции тоже характеризуют отношение к человеку и тоже могут повышать или понижать градус социальной напряженности…

— Почему казахстанское общество взбудоражило дело об убийстве, совершенном бывшим министром. И довольно ли оно вердиктом?

— Каждый мог представить себя на месте потерпевшего: убитой или ее родственников. Многие женщины выплеснули свое, невысказанное. Фигура подсудимого, то, к какому роду он принадлежит, тот факт, что ранее занимал министерскую должность, привлекался к уголовной ответственности, был условно-досрочно освобожден и т.д. – все это очень сильно взбудоражило людей. Многие беспокоились о том, чтобы это очевидное дело не «спустили на тормозах», чтобы человек понес заслуженное наказание.

— правда, что вы видели обвинительный акт?

— Да. Объемный документ. 32 листа. Изложенные в нем фактические обстоятельства того дня, когда случился жуткий финал этой затянувшейся трагедии (уходить от насильника надо было раньше, но женщина не смогла!), порождают вопросы, ответы на которые в тексте обвинительного акта я не нахожу: выпили на двоих 4 бутылки вина, продолжали пить, ругались еще по пути в питейное заведение и т.д. и т.п.

Приговор я не читал. О резолюции суда по делу знаю из СМИ. На мой взгляд, наказание более чем заслуженное. Виноват человек. Факт. Но мой «профессиональный кретинизм» никогда, ни в каком, даже в самом «очевидном» случае не позволяет согласиться с возможностью давления на Суд.

Источник